Экстаз святой Терезы
 

Духовная жизнь и папская ересь
(отрывок статьи)

Владимир СЕМЕНКО
Член исполкома Союза православных граждан

   В настоящей работе мы не можем подробно описывать все ступени "экстаза", как это делает сама Тереза. Укажем лишь на ключевые моменты. Во-первых, это уже указанный нами "сладостный обморок" души, холод и окоченение тела, решительно противоположный благодатной теплоте восточных подвижников. Во-вторых, "сладостная мука" от желания соединиться с Богом и от невозможности этого в земной жизни. (Тереза говорит, что все наслаждение происходит здесь от желания умереть и одновременно от мысли, что самоубийство христианам не дозволено, и в то же время возникает непреодолимое желание бесконечно длить это наслаждение. Таким образом, последнее заключается здесь в бесконечно длящейся тяге к смерти, в мысленно и духовно осуществляемом и переживаемом самоубийстве. "В эти минуты душа, как повешенный, который, чувствуя веревку на шее, задыхается".) Надо ли напоминать, что весь пафос исихазма заключается как раз в учении об обожении, которое мыслится как вполне реальное дело, то есть человек своими тварными энергиями соединяется с нетварными энергиями Божества уже в этой, земной жизни, и вся мука и страдание подвижника происходит здесь от осознания своей греховной немощи, своего недостоинства, а не от тяги к соединению с Божеством. Затем, непременный элемент опыта Терезы, как и Игнатия Лойолы, блаж. Анджелы и других западных "святых", разумеется - видения Христа и предшествующий этому весьма специфический зов Его: "Душу зовет Возлюбленный таким пронзительным свистом, что нельзя этого не услышать. Этот зов действует на душу так, что она изнемогает от желания, но не знает, о чем просить, потому что с нею Бог, а большего счастия могла ли бы она пожелать?" "Странно, - замечает Мережковский, - что в голову ей не приходит свист древнего змия".

Наконец, высшая ступень экстаза Терезы - соединение со Христом. "В этом несказанно-блаженном соединении души с Богом и тело немного участвует", - признается Тереза, и тотчас прибавляет, чтобы не солгать себе и другим: "Нет, тело в этом очень много участвует". "Чувствует себя душа упоительно раненой, но не знает кем (!) и начинает жаловаться, как влюбленная". Смерть кажется душе в такие минуты упоительным восторгом в объятиях Возлюбленного. "Я хотела бы растерзать сердце мое на части, - восклицает Тереза, - чтобы только сказать, как мука эта сладостна".
Итог мистического опыта Терезы - "пронзение", при непосредственном участии некоего духа, весьма напоминающего пресловутого Купидона. "Справа от себя увидела я маленького Ангела... и узнала по пламеневшему лицу его Херувима... Длинное, золотое копье с железным наконечником и небольшим на нем пламенем, было в руке его, и он вонзал его иногда в сердце мое и во внутренности, а, когда вынимал из них, то мне казалось, что с копьем он вырывает и внутренности мои. Боль от этой раны была так сильна, что я стонала, но и наслаждение было так сильно, что я не могла желать, чтобы кончилась боль". "Чем глубже входило копье во внутренности мои, тем больше росла эта мука, тем была она сладостнее".
"Надо быть ребенком, не знающим, как девушка становится женщиной, - восклицает Мережковский, - чтоб в Пронзении не видеть того, что происходит между женихом и невестой в первую брачную ночь"21. Характерно, что Тереза бесхитростно рассказала о своих переживаниях перед судом инквизиции, после чего вскоре и была провозглашена "доктором богословия".

 
 

   Абсолютно аналогичный опыт находим и в видениях блаж. Анджелы. Дух Святой является ей и нашептывает такие слова: "Дочь Моя сладостная Мне, дочь Моя храм Мой, дочь Моя услаждение Мое, люби Меня, ибо очень люблю Я тебя, много больше, чем ты любишь Меня". Святая находится в сладкой истоме, не может найти себе места от любовных томлений. Крест Христов представляется ей брачным ложем. Она сама через это входит в Бога: "И виделось мне, что нахожусь я в середине Троицы...". Не будем утомлять читателя подробностями, представляющими благодатный материал для психоаналитического исследования. Анджела просит Христа показать ей хоть одну часть тела, распятого на Кресте, и Он показывает ей свою... шею. "Тотчас же прежняя печаль моя превратилась в такую радость и столь отличную от других радостей (это точно! - В.С.), что ничего и не видела и не чувствовала, кроме этого. (Еще бы! - В.С.). Красота же шеи Его была такова, что невыразимо это. И тогда уразумела я, что красота эта исходит от Божественности Его. Он же не являл мне ничего, кроме шеи этой, божественной и сладчайшей. И не умею сравнить этой красоты с чем-нибудь, ни с каким-нибудь существующим в мире светом, а только со светом тела Христова, которое вижу я иногда, когда возносят его". И т.д. В отличие от восточных подвижников, до конца своих земных дней сохранявших величайшее смирение и каявшихся в грехах, Анджела, подобно и другим западным "святым", уверена в своем общении с Богом и позволяет себе заявления, которые для восточной практики звучат как явно кощунственные: "Душа моя была прията в несотворенный свет и вознесена". Она не менее страстно, чем на шею Христа, взирает на Крест Христов, на Его раны и на отдельные члены тела. Не чужда она, как и многие западные подвижники, и стигматизации, то есть насильственного вызывания на своем теле кровавых пятен. В довершение всего Христос обнимает Анджелу рукою, которая пригвождена была ко Кресту. "Иногда от теснейшего этого объятия кажется душе, что входит она в бок Христов. И ту радость, которую приемлет она там, и озарение рассказать невозможно. Ведь так они велики, что иногда не могла я стоять на ногах, но лежала и отымался у меня язык... И лежала я, и отнялись у меня язык и члены тела".
"Это, конечно, не молитва и не общение с Богом, - замечает в связи с этим А.Ф. Лосев. - Это - очень сильные галлюцинации на почве истерии, то есть прелесть. И всех этих истериков, которым является Богородица и кормит их своими сосцами; всех этих истеричек, у которых при явлении Христа сладостный огонь проходит по всему телу и, между прочим, сокращается маточная мускулатура; весь этот бедлам эротомании, бесовской гордости и сатанизма - можно, конечно, только анафематствовать, вместе с Filioque, лежащим у католиков в основе их внутреннего устроения и молитвенной практики. В молитве опытно ощущается вся неправда католицизма".
Среди наших либералов от христианства бытует взгляд, согласно которому позиция Лосева - проявление экстремизма и нетерпимости. (Либо, как в большинстве случаев, ее просто замалчивают). Однако святоотеческая литература полна совершенно четкими указаниями по поводу различения подлинно духовных и прелестных состояний. Так, уже упоминавшийся нами св. Григорий Синаит говорит: "Действие благодати есть сила огня Духа, которая в радости и веселии сердца движет, укрепляет и очищает душу, прекращает как бы на час помыслы и временно умерщвляет телесное движение... Действие прелести есть воспламенение греха, разгорячающее душу в услаждении, пробуждающее бешеное страстное влечение к плотскому сожительству в телесном движении".

Изложенные выше явно прелестные состояния католических подвижниц, в терминологии исихастов, есть ни что иное, как сведение ума в нижнюю часть сердца. Великий знаток аскетики и святых отцов святитель Игнатий Брянчанинов так излагает данный предмет: "Старающийся привести в движение и разгорячить нижнюю часть сердца приводит в движение силу вожделения, которая, по близости к ней половых органов и по свойству своему, приводит в движение эти части. Невежественному употреблению вещественного пособия последует сильнейшее разжжение плотского вожделения. Какое странное явление! По-видимому, подвижник занимается молитвою, а занятие порождает похотение, которое должно бы умерщвляться занятием".
Цитаты из книг:
Д.С. Мережковский "Испанские мистики". Брюссель, 1988
Откровения блаж. Анджелы. Пер. Л.П. Карсавина. М., 1918
А.Ф. Лосев "Очерки античного символизма и мифологии". М., Мысль. 1993

© Владимир Семенко
Июнь 2002

Экстаз святой Терезы
"Экстаз святой Терезы" Лоренцо Бернини
СМОТРЕТЬ...

 

Главная страница ЭНЦИКЛОПЕДИИ
Copyright © 2006 abc-people.com
Design and conception BeStudio © 2006