7 февраля (25 января)
День памяти святого Григория Богослова
архиепископа Константинопольского

"Святой Григорий Богослов был столь велик, что если бы можно было создать человеческий образ и столп, составленный по частям из всех добродетелей, то он был бы подобен великому Григорию. Просияв своею святою жизнью, он достиг такой высоты в области богословия, что всех побеждал своею мудростью, как в словесных спорах, так и в истолковании догматов веры. Поэтому он и был назван богословом."
(Дмитрий Ростовский)

СВЯТОЙ ГРИГОРИЙ БОГОСЛОВ
ЕПИСКОП КОНСТАНТИНОПОЛЬСКИЙ
ЖИТИЕ СВЯТИТЕЛЯ
ГРИГОРИЯ НАЗИАНЗИНА, БОГОСЛОВА
НАСЛЕДИЕ
СВЯТОГО ГРИГОРИЯ БОГОСЛОВА
ВЫСКАЗЫВАНИЯ И АФОРИЗМЫ
ГРИГОРИЯ БОГОСЛОВА
НАРОДНЫЕ ПРИМЕТЫ ОБЫЧАИ И ПОГОВОРКИ НА ГРИГОРИЯ
ЦЕРКОВНЫЙ КАЛЕНДАРЬ
 

Святитель Григорий Богослов

Святой Григорий Богослов
архиепископ Константинопольский

7 февраля (25 января по с.ст.) Церковь празднует память
святого Григория Богослова в день его преставления

Святитель Григорий Богослов, архиепископ Константинопольский, получил такое наименование за свои глубочайшие познания и боговдохновенные толкования Священного писания.

Он родился около 329 года в Арианзе, имении своих родителей близ города Назаиана в южной Каппадокии (Малая Азия). Мать его, святая Нонна происходила из знатной и благочестивой христианской семьи и доводилась двоюродной сестрой святителю Амфилохию, епископу Иконийскому. Святая Нона вышла замуж за Григория Арианзского, богатого землевладельца, который под влиянием жены оставил свои заблуждения (до женитьбы он принадлежал к одной из иудейских сект), принял святое Крещение и стал ревностным христианином. Впоследствии святой Григорий Ариазанский был посвящен в сан пресвитера, а затем - епископа Назианзинского и всецело посвятил себя служению Церкви Христовой.

По молитвам благочестивых Григория и Ноны у них родился сын Григорий, который еще до рождения был обещан матерью на служение Богу. Родители дали святому Григорию, а также и его младшему брату Кесарию блестящее образование. После домашних занятий с дядей, епископом Иконийским, опытным преподавателем риторики, святой Григорий прошел курс учения в школах Назианза, Кесарии Каппадокийской и Александрии. Юноша обладал выдающимися способностями, а вместе с тем горячим благочестием. Узнав от матери, что он посвящен Богу, святой Григорий принял обет сохранить себя в целомудрии и чистоте.
Для завершения своего образования святой Григорий отправился в Афины.

 
 

Здесь он встретил святого Василия Великого, с которым его соединила нерасторжимая дружба. У святых друзей в Афинах была одна комната, один образ жизни; им были знакомы только две дороги: одна вела в храм Божий, другая - в училище. В Афинах святой Григорий познакомился с Юлианом (по прозванию “Отступника,” который, став императором, отрекся от христианства и пытался было возродить язычество в Римской империи (361-363 г.). и оставил живое изображение этого злого и коварного врага Церкви. Шесть лет провел святой Григорий в Афинах, изучая литературу, философию, математику, музыку, геометрию, астрономию.

По окончании учения, по просьбе афинян святой Григорий остался в Афинах на короткое время преподавателем красноречия, а потом возвратился к родителям в Назианз, где, будучи 30 лет от роду, принял святое Крещение от своего отца, ставшего к тому времени епископом.

В 374 году преставились родители святителя Григория. Святой Григорий удалился в Селевкию Исаврийскую, где служил при церкви святой великомученицы Феклы. Здесь он принял попечение о больницах и убежищах для престарелых. Много трудов положил святитель Григорий, добывая средства для обеспечения больниц и богаделен и организуя в них порядок.

После смерти святителя Василия Великого святой Григорий, исполняя предсмертную просьбу своего друга, отправился в Константинополь для борьбы с ересью Македония, отрицавшего Божество Святого Духа.

Почти все храмы Константинополя были во власти еретиков. В 379 году святитель Григорий начал служить и проповедовать в небольшой домовой церкви своих родственников, которую назвал «Анастасия» («Воскресение»), веря, что именно здесь начнет воскресать Православие. С неотразимой убедительностью опровергал он все доводы еретиков, вдохновенно раскрывая истинное учение Церкви. Слушатели волновались около епископской кафедры, громко выражая знаки одобрения и записывая слова святителя. Горячая проповедь святителя Григория, его глубокое знание и истолкование Священного Писания, праведная христианская жизнь привлекали к нему все больше паствы, и ему удалось добиться значительного ослабления еретиков.

При поддержке Александрийского Патриарха Петра (373-380) и Константинопольского императора Феодосия (379-395) святитель Григорий Богослов был поставлен Патриархом Константинопольским и утвержден в этом сане II Вселенским Собором в 381 году.

Однако возведение святителя Григория на Константинопольскую кафедру вызвало неудовольствие со стороны Египетских и Македонских епископов. Это вызвало смуту и несогласие в Церкви. Тогда святой Григорий решил удалиться из Константинополя, чтобы утишить бурю церковную. Ни уговоры императора, ни просьбы клириков не сломили воли святителя. Он удалился в родовое имение Арианз и пребывал там в иноческих подвигах.

Святитель Григорий вел строгий подвижнический образ жизни: ходил босыми ногами, имел только одну обветшалую одежду, спал на голой земле или на ложе из древесных ветвей под прикрытием рубища; пищей для него служили хлеб и овощи, питием - вода, в которую он иногда примешивал немного уксуса.

В город Назианз, обуреваемый ересью, святитель Григорий поставил благочестивого епископа Евлалия. Обращаясь с многочисленным посланиями, святитель продолжал мужественно обличать еретиков и разъяснять православное вероучение. Он великодушно простил юношу, покушавшегося на его жизнь в Константинополе.

25 января (7 февраля по новому стилю) 389 года святитель Григорий Богослов преставился ко Господу, оставив в назидание православным великое боговдохновенное наследие: 243 послания, 507 духовных стихотворений и 45 проповедей. Полное собрание творений святителя Григория Богослова было переведено на русский язык и издано трижды: в 1822-1841 годах, в 1843-1848 годах (в шести томах) и в 1889 году (в двух томах).

 
 

Житие святителя Григория Богослова

Святой Григорий Богослов родился в Каппадокийской области, в бедном местечке Арианзе, недалеко от города Назианза. Мать его, Нонна, была христианка, воспитанная в высоком благочестии, а отец, Григорий, принадлежал к секте, в которой иудейские верования были смешаны с языческими. Однако же, несмотря на это, отец святого Григория и в язычестве являл такие высокие качества души, какие могли бы, кажется, принадлежать только самому благочестивому христианину.

Благодаря прекрасному влиянию своей жены и собственному расположению, Григорий принял христианство; насколько душа его была приготовлена к принятию высокого звания христианина, это доказывает особенное проявление благодати во время совершения над ним таинства крещения: когда Григорий выходил из воды, его озарил необыкновенный свет, видимый для многих присутствовавших. Вскоре после крещения он был посвящен в сан священника. Все это было еще до рождения святого Григория. Сам Григорий был плод усердной молитвы матери, желавшей иметь сына и обещавшей посвятить его Богу. Однажды в сонном видении она была извещена о том, что молитва ее услышана, и даже ей было показано, каков будет сын ее лицом, и какое будет его имя.

Когда дитя стало приходить в возраст, Нонна старалась прежде всего вложить в него горячую любовь к Богу, чтобы, таким образом, расположить его к исполнению данного ею обета. Сердце дитяти оказалось самой благодарной почвой для ее трудов: ее наставления глубоко западали в душу Григория, ее беседы, молитвы, песнопения действовали на него неотразимо и направляли все силы его души к приобретению небесных благ. Когда он выучился читать, первую книгу дала она ему в руки – св. писание; самый образ жизни отца и матери, строго - благочестивых, добрых, милосердых, был для него постоянным живым примером.
Однажды, в отроческом возрасте, было ему такое видение: в легком сне Григорий увидел, что около него стоят две прекрасные жены, которые обнимают и целуют его как сына.

– Кто вы? – спросил их отрок.
– Мы дочери небесного Царя: я – чистота, а я – целомудрие; мы всегда предстоим престолу Отца небесного и наслаждаемся зрением чистых девственников; соедини ум твой с нашими умами, и мы вознесем тебя вместе с нами на небо и поставим пред лицом Святой Троицы.

Сказав эти слова, чудные девы незримыми крылами понеслись вверх и исчезли в воздухе. Восхитительное видение долго носилось перед мысленным взором благочестивого отрока и возбуждало в нем пламенное желание покорить плоть духу.
Кроме святого Григория, у родителей его были дети: сын Кесарий и дочь Горгония; оба они так же, как и Григорий, отличались превосходными качествами души и составляли для него прекрасное общество. Оба брата, Григорий и Кесарий, горячо любили друг друга, вместе учились и с одинаковым блестящим успехом.

После домашнего образования св. Григорий был отдан в школу в Кессарии Каппадокийской; здесь среди учащихся он впервые встретил святого Василия Великого, который уже тогда был известен всем своими высокими дарованиями и строгой нравственностью. Добытые сведения в Кесарии не удовлетворили Григория, и он отправился в Кесарию Палестинскую, где процветало тогда училище красноречия, и по дороге заехал проститься с родителями; оттуда вместе с братом Кесарием отправился в Александрию, где преподавались все науки.

Из Палестины Григорий также поехал в Александрию; здесь он продолжал образование в словесных науках, потом, увлекаемый любознательностью, уехал в Афины. Однако, жажда знаний не была у Григория бесцельной: он хотел широкое светское образование употребить в помощь христианскому просвещению, чтобы знающие одно пустое и суетное витийство, состоящее в громких словах, не превозносились и не могли опутать его хитрыми сплетениями ума.


Святой Григорий Богослов

 
 

Жажда познаний при его молодости вовлекла его даже в бедствие. Григорий никак не хотел ждать удобного времени для плавания, несмотря на советы опытных моряков, и поехал в конце ноября, в самое опасное время. Действительно вскоре подул сильный ветер, небо потемнело и вместе с морем слилось в одну непроглядную ночь. Гибель была почти неминуема, а к страху смерти еще примешивалась ужасная, нестерпимая жажда, так как вся пресная вода вылилась в море чрез рассевшееся дно судна. Все были в страхе, но страх Григория превосходил всех прочих, потому что он еще не был крещен, по обычаю того времени. Плач его и рыдания, как он сам говорит, заглушали шум моря и тронули всех бывших с ним на корабле. Все вместе с ним умоляли Бога помиловать их и не лишить Григория св. крещения. Молитва их была услышана, и, когда все сошли благополучно на берег, то многие неверовавшие обратились ко Христу. В то же время родители святого Григория, извещенные во сне о грозящей ему опасности, обратились с пламенной молитвой к Богу, и один из близких к нему прибывших на корабле видел, как святая Нонна по волнам подошла к кораблю и, взявшись за руль, направила его к берегу.

Вскоре после прибытия Григория в Афины приехал туда же, как известно, и святой Василий. Юные друзья жили в одной комнате, имели общую пищу, общие занятия. За свою ученость и еще более за строгую целомудренную жизнь стали они известны не только всему городу, но и всей Греции, особенно среди знатнейших греков; кто знал и говорил про Афины, тот говорил и про их ученых наставников, а кто говорил про наставников, тот говорил и про Василия и Григория.

 
 

Прошло пять или шесть лет. Григорий уехал домой. Прибывши к родителям в Назианз, он только теперь принял христианское крещение, по обычаю тогдашнего времени: тогда считали более правильным креститься в лета крещения Спасителя, не раньше, по крайней мере, 30 лет. Василий в это уже время жил в своем прекрасном уединении, близ реки Ириса, невдалеке от обители, где жили его мать и сестра. Из глубины пустыни он звал к себе и своего друга Григория, рисуя ему картину своего прекрасного местопребывания. Рвался всею душою в это пустынное уединение к своему другу для совместного делания Григорий, но разные обстоятельства, особенно семейные дела его родителей, удерживали его от этого, к крайнему его огорчению.

По временам, впрочем, Григорий уединялся и к своему другу Василию, в его пустыню. Здесь святые друзья вполне наслаждались излюбленною ими созерцательною подвижнической жизнью. "С тех пор, – вспоминал потом Григорий о своем пребывании в обители Васильевой, – я умер для мира, и мир для меня. О, если бы я в ранние дни моей жизни сокрылся в пропастях земных или в вертепах, или в горах! Свободный от всех суетных попечений о житейском, я всего себя посвятил бы единому Христу, и в удалении от шума людского чистым умом возносился бы к Богу, доколе, наконец, смерть не отверзла бы надежде моей дверь неба".

 
 

По истечении одного или двух лет счастливой жизни, Григорий был отозван из понтийского монастыря настоятельными обязанностями в Назианз. Его отец и Церковь, в которой он епископствовал, крайне нуждались в его присутствии и помощи.
Дело в том, что отец его Григорий, как епископ назианский, подписал полуарианский символ, но не из страха, как мы можем быть уверены, а потому, что не получил богословского образования и не понимал арианского коварства. Вследствие этого монахи в его епархии пришли в необычайное возбуждение. С богословием они, пожалуй, знакомы были даже менее, чем их епископ, но всегда твердо держались православия и полагали, что все, что не согласовалось с символом св. Афанасия, есть заблуждение.

Доселе счастливой и мирной епархии теперь угрожало опасное разделение. При таких-то обстоятельствах Григорий и выступил (в 360 году) в качестве примирителя между своим отцом и монахами. В одной речи он пользуется своим высоким авторитетом для того, чтобы доказать, что его отец всегда был православным, и "с душою, не запятнанною еретическими чернилами", некогда отверг заблуждение, в которое он введен был теперь своею простотою. В то же самое время он восхваляет монахов за ревность, которая, даже если бы она была чрезмерна и ошибочна в своих проявлениях, все-таки возжигаема была пламенной любовью к истинной вере.

Праздник Рождества в 361 году был свидетелем достопамятного события в жизни Григория. Согласно с обычаем того времени, он был внезапно схвачен и принужден своим отцом и собравшейся паствой принять посвящение в пресвитера. Рассказывают, что такой способ посвящения был совершенно обычным, и из писем св. Василия Великого мы узнаем, что ничто не могло воспрепятствовать этому, кроме клятвы в противоположном смысле. Но негодование Григория на эту "духовную тиранию", как он называет ее, не было воображаемым или только официальным. Совершенный над ним поступок огорчил его, и он в порыве глубокого чувства, в праздник Богоявления в 362 году, убежал к Василию в Понт. Только там уже над ним возобладали более спокойные и лучшие мысли. Он чувствовал, что совершил предосудительный шаг, и опять бросился в бездну, боясь негодующего гнева своего отца.

Около Пасхи 362 года он опять возвратился в Назианз и произнес свою первую проповедь в пасхальное воскресенье. В начале своей проповеди он говорит, что Пасха должна быть временем христианского примирения. Поэтому он обращается к собравшимся христианам как к братьям, даже к тем, которые ненавидят его, и еще более к тем, которые любят его, хотя они и поступили тиранически, принуждая его к пресвитерству. Они с своей стороны должны простить его за его бегство, так как некоторая искренняя неохотность повиноваться столь страшному призванию, обнаруженная даже Моисеем и Иеремией, может, имеет и свою добрую сторону, не менее как и охотность Аарона и Исаии.

Между тем, Григорию предстояло еще большее испытание. В 370 году арианин-император Валент в своих собственных видах разделил Каппадокию на две провинции, и Василий напрасно старался сохранить церковное единство своей епархии, несмотря на это гражданское разъединение. Столицей второй половины сделался город Тиана, и его суетночестолюбивый епископ Анфим сразу же пришел в столкновение с своим бывшим митрополитом.

 
 

С целью подкрепить свои собственные митрополичьи права, Василий к числу своих пятидесяти хорепископов по меньшим городам Каппадокии поставил еще несколько новых епископов. Эти хорепископы занимали едва ли высшее положение, чем обыкновенные благочинные, и назначались из обыкновенных пресвитеров. На границах двух новообразовавшихся, вследствие разделения областей, епархий был особенно один неприглядный город, из-за которого, однако же, горячо спорили между собою Анфим и Василий. Это именно город Сасима.

Он лежал в скалистой местности, верстах в пятидесяти от Тианы и тридцати шести от Назианза. Местность эта – лишенная растительности, безводная и самый город ничтожный и пыльный, а будучи расположен в узле трех дорог, он был до невыносимости шумный, с подвижным населением из погонщиков и странствующих торговцев. В действительности он служил станцией для перемены лошадей, и в нем не было ничего другого, кроме пыли, шума, всякого гвалта, разного рода агентов и конской сбруи.
На это-то именно место Василий и назначил епископом своего преданного друга. Сильно огорчило Григория это назначение. "Лучше бы мне бежать к диким зверям", – писал он Василию.

Но Василий не хотел отступить от сделанного шага. Он прибыл в Назианз для рукоположения Григория, и последний, чувствуя, что он уже более не волен в себе и, конечно, видя во всем этом высшую руку Промышления, наконец, уступил и – хотя все еще с неохотою – согласился принять сделанное ему назначение. В построенной его отцом церкви Василий вывел его на средину и, взяв его за руку, посадил его рядом с собою. Затем он помазал его, облачил его в ефод, возложил на его голову митру, подвел его к святому жертвеннику, посвятил его руки Духу Святому и повел его в святилище, чтобы сделать епископом святых. Там Григорий в присутствии Василия и своего отца произнес проповедь.

– Еще раз, – говорил он, – сошли на меня посвящение и Дух, и еще раз отправляюсь я на свой подвиг печальным и унылым.
Этим своим возвышением, по его словам, он обязан был не убеждению, а силе.


"Святой Григорий Богослов"
Шебуев Василий Кузьмич. 1811
 
 

Но в то же время в духе истинного самоотречения он осуждал свою собственную "самовольность и недостаток смысла", и благодарил своего высокочтимого друга за его доброту и преданность, по которой он не дал ему зарыть своего таланта в землю.

После хиротонии Григорий, с целию укрепления своего духа, удалился в уединение, которое так любил, и даже по возвращении оттуда не видно, чтобы он отправился в свою Сасиму, где он во всяком случае не совершил ни одного епископского акта.
Ему совсем не хотелось, да и не по характеру было, вести борьбу с Анфимом. Тем не менее, это не освободило его от многих неприятностей. Анфим, вместе с другими епископами тианской епархии, прибыл в Назианз как бы с целью посетить отца Григория, а в действительности склонить или страхом заставить новопоставленного епископа Сасимы признать себя в качестве митрополита. Ему не удалось это, и он с негодованием обвинял Григория в "василизме". Затем он склонил его сделать попытку посредничества между кафедрами тианской и кесарийской. Григорий потерпел в этом отношении неудачу, так как Василий решительно отверг все притязания со стороны Анфима.

Наконец, чувствуя невозможность для себя быть полезным в таком месте, каким была Сасима, удрученный своим положением, Григорий еще раз удалился в отрадное для него жилище – среди уединенных холмов, чтобы там насладиться безмолвием и уединением, которые только и любил он. Он отказался даже исполнить просьбу своего отца и не хотел отправиться в свой епископский город, чтобы "не потонуть в грязи", но он не мог отказать ему в просьбе прибыть опять в Назианз, чтобы там, по его собственным словам, поддержать крылья сильного, но утомленного орла. Арианские насилия Валента делали необходимым для его престарелого отца иметь у себя помощников в деле поддержания крепости Каппадокии в качестве "оплота веры". В 372 году он, действительно, возвратился в свой родной город и начал действовать в качестве помощника-епископа своему отцу, но отказался сделаться ему преемником по кафедре, так что в действительности был епископом без определенной кафедры.

В 374 году исполнилось сорок пять лет беспорочного епископского служения отца Григория. Ему было почти уже сто лет отроду, и он умер, как и подобает верному пастырю, коленопреклоненно во время молитвы. Его сын, в присутствии Василия, произнес надгробное слово в великолепной восьмиугольной церкви, построенной самим скончавшимся епископом.

Немного спустя умерла и его мать Нонна, и Григорий остался совершенно одиноким в жизни. Несмотря на преклонные лета Нонны, глаза ее еще не ослабели и силы ее не истощились. Она отправилась в церковь, в которой служили ее муж и ее сын, и, преклоняясь пред св. жертвенником, внезапно, без всякой предварительной болезни, услышала призыв к смерти. Она вдруг судорожно схватилась одной рукой за жертвенник и другую руку подняла, произнося молитву: "Господи, Христе, помилуй меня!" – и затем мирно скончалась. Ее сын, много уже говоривший о ней в погребальном слове над своим отцом, не произносил на этот раз проповеди, а посвятил памяти своей матери несколько небольших поэм.

Григорий не был формально избран на вакантную епископию, и в действительности он решительно отклонил такое избрание. В течение некоторого времени, правда, чувство долга заставляло его продолжать труд своего отца, но в 375 году он подвергался столь сильной болезни, что она привела его к вратам гроба, и его друг Евсевий, епископ самосатский, не раз приходил к одру его болезни, как бы не надеясь уже видеть его живым. Неиспорченная натура, однако, превозмогла болезнь, и по своем выздоровлении Григорий удалился в Исаврийскую Селевкию, о которой он любил размышлять как местожительстве св. Феоны. Там он в самозаключении прожил три года, все еще страдая от своей болезни.

В 379 году вступил в Константинополь согбенный старец, изможденный летами и подвижничеством, безволосый, в худой одежде, вступил почти одиноким, без всяких встреч, без всяких торжественных приемов, – таков был приход вызванного из пустыни смиренного святителя столицы Григория. Ариане, привыкшие видеть в епископах столицы богатство, величие и роскошь, смеялись над новоприбывшим епископом православным, смеялись над тем, что православные чрез этого скромного, хилого епископа рассчитывали побороть в столице ереси, особенно гордое своею силою и численностию арианство. Но не прошло и несколько недель, как совершенно иначе стали говорить в столице о новоприбывшем православном святителе. Устроив в доме своих родственников, у которых на первых порах нашел для себя приют, небольшой храм, названный им потом Анастасиею (что с греческого значит воскресение), в память восстановления отсюда православия в столице, Григорий начал проповедовать об истинах православия. Сильные, красноречивые слова его, особенно слова о св. Троице, доставившие ему звание Богослова, гремели в храме Анастасии и привлекали толпы народа, даже из ариан и язычников.

В скором времени к устроенному Григорием домовому храму сделаны были значительные пристройки, и храм Анастасии стал обширным и величественным. Жизнь и слова святого Григория вызывали к нему все больше и больше сочувствия в среде жителей столицы. Ариане находили теперь в Григории опаснейшего для себя соперника и старались вредить ему, чем только можно: то они обносили его публичными ругательствами, то бросали в него камнями, когда он появлялся на улицах, то клеветали на него пред судьями и подвергали суду, то целыми толпами делали открытые нападения с палками и дрекольями на его храм во время его торжественных священнослужений, то, наконец, подсылали к нему тайных убийц. Но все эти огорчения великий святитель сносил великодушно со свойственным ему смирением и с христианским всепрощением; и Господь видимо хранил благопотребного в ту пору святителя.

 
 
 

В 380 году прибыл в Константинополь благочестивый государь Феодосий, принявший православное крещение от православного епископа в Солуни. Надежды православных теперь еще больше оживились. Император потребовал, чтобы главный кафедральный храм столичный был передан православным, и сам лично с великим торжеством ввел в него Григория. Григорий теперь еще больше ревновал о восстановлении православия.

Так как в это время, кроме осужденных уже соборами ересей, оказалась в Константинополе и еще новая, так называемая македонианская (от имени лжеучителя Македония), духоборческая, унижавшая достоинство Св. Духа и таким образом продолжавшая дело Ария, то Григорий уговорил императора созвать Вселенский собор в Константинополе для произнесения суда над этою новою ересью и вообще для умиротворения Церкви. В 381 году созван был второй Вселенский собор в числе 150 епископов, под председательством Мелетия, епископа антиохийского, как старейшего, по смерти которого председательство перешло к самому Григорию. На этом соборе, к концу его, был поднят вопрос о назначении Григория на столичную кафедру. К сожалению, на соборе были и такие недоброжелатели Григория, которые оспаривали правильность его избрания на упомянутую кафедру.

Величественную речь свою Григорий заканчивает знаменитым прощальным обращением к городу, Церкви и народу.
– Прощай, Анастасия... ты, великий и достопочтенный храм, и все вы, другие церкви, приближающиеся к нему в блеске и красоте! Прощай, седалище, ты, опасный и завидуемый престол! Прощайте, собрания епископов!.. Прощай, хор назореев!.. Смиренные девы, серьезные матроны, толпы вдов и сирот, очи бедных всегда направлены к Богу и к вам! Прощайте, гостеприимные домы, други Христовы и помощники моих немощей! Прощайте вы, любители моих проповедей, вы, толпы, теснившиеся в церковь, вы, скорописцы, открытые и тайные, и эти решетки, на которые так часто напирали жаждущие слушатели! Прощайте, императоры, с вашими дворцами и царедворцами, верными ли императору, или нет – я не могу сказать, но по большей части верными Богу. Прощай, о, великое и христолюбивое государство, ибо я буду свидетельствовать об истине, даже хотя бы твоя ревность была несоразмерною с знанием! Мое удаление сделало меня более добрым к вам. Приходите к истине; исправляйтесь, даже хотя бы и поздно. Почитайте Бога больше, чем это делали вы раньше... Прощайте, Восток и Запад, со стороны которых мы встречали противодействие! Прощайте вы, ангелы, настоятельствующие в этой Церкви и присутствующие при моем удалении. Прощай, о Троица, предмет моих размышлений и моей славы! Да будешь Ты хранима сими, и да будешь Ты сохранять сих, то есть, народ мой, ибо они будут моими, даже и находясь под управлением других. Пусть я всегда слышу, что ты возвышаешься и прославляешься как в слове, так и в беседах. Дети мои, храните, прошу я вас, этот залог, помните мои завещания! Благодать Господа нашего Иисуса Христа да будет со всеми вами.

 
 

Последние дни жизни своей святитель Григорий провел в уединении, в отеческой веси своей Назианзе, не переставая, однако же, и отсюда заботиться о делах Церкви и помогать ей своими писаниями. В уединении старец-подвижник любил также вспоминать и о прошлой своей жизни, находя в этом отраду, "как престарелый лебедь, пересказывающий сам себе звуки крыльев"; много размышлял он теперь и о суетности человеческой жизни.

В 389 году, 25 января, Григорий скончался в Назианзе, имея от роду около 62 лет.
В XI веке, в царствование греческого императора Алексия Комнина, возник между некоторыми христианами спор: который из трех великих святителей и вселенских учителей более блага сделал для Церкви, и кто из них выше и угоднее Богу? Одни выше всех хотели поставить Василия Великого за его глубокий ум, необыкновенную твердость духа, важность и строгость характера и ангелоподобную жизнь на земле. Другие превозносили Златоуста за обилие пастырской любви и за высокое красноречие, которое могло трогать сердца самых закоснелых грешников. Иные, наконец, считали всех выше святого Григория за неподражаемое витийство слов, за необыкновенный дар изъяснять божественные истины и проникать в глубину тайн веры, за что издревле, вместе с любимым учеником Господа, наименован Богословом. По воле Господней, великие святители сами утишили разногласие, возникшее по случаю споров об их достоинстве. Они, сначала каждый порознь, а потом все вместе, явились евхаитскому епископу Иоанну, который был знаменит ученостью и благочестием, и сказали ему:
– Мы имеем одно достоинство пред Богом; каждый из нас, в свое время, при содействии Духа Святого,проповедовал спасение; нет между нами ни первого, ни второго, ни третьего. Скажи православным, что мы, как в жизни, так и по кончине, более всего стараемся о том, чтобы всех привести в единомыслие. Составь в один день общий нам праздник, а мы будем молиться о спасении всех, нас поминающих.
Епископ всенародно объявил о чудесном видении, и так как память каждого из трех святителей празднуется в месяце январе, то в конце этого месяца сочтено было удобным и приличным совершать праздник в честь всех их вместе.

 
 


Святитель Григорий Богослов

Богословское и литературное наследие
святителя Григория Богослова

Литературное и богословское наследие Григория состоит из 245 посланий (писем), 507 стихотворений и 45 «Слов». Биографы отмечают, что Григорий был в первую очередь оратором, а не писателем, слог его сочинений характеризуется повышенной эмоциональностью.

Слова

Собрание 45 бесед (Слов) составляет основную часть литературного наследия Григория. Слова охватывают 20-летний период его жизни: самые ранние (1-3) относятся к началу священнического служения Григория в 362 году, а последние (44-45) были произнесены весной 383 года, вскоре после возвращения в Назианз. Около половины Слов (с 20-го по 42-е) первоначально составлены во время пребывания Григория в Константинополе. В 387 году сам Григорий подготовил сборник 45 избранных бесед, стремясь, по-видимому, предоставить священству образцы различных видов проповеди.

Слова чрезвычайно разнообразны по тематике и жанру. Они включают, в частности, надгробные слова (7, 8, 18, 43), обличения императора Юлиана (4, 5) и еретиков (27, 33, 35), слова в память священномучеников (16, 24, 35, 44), беседы на Богоявление (38), Крещение (40), Пятидесятницу (41) и другие праздники. Первая и последняя (45-я) беседы были произнесены на Пасху. Во многих беседах Григорий говорит о себе и событиях своей жизни. Так, уже в самом начале 1-го Слова он упоминает о добром принуждении, подразумевая своё рукоположение по настоянию отца; в 3-м Слове оправдывает своё удаление в Понт; а в 33-м Слове говорит о своём противостоянии с арианами. Ряд Слов имеют адресатом отца Григория (9, 10, 12) или произнесены в его присутствии; среди адресатов Слов есть и Василий Великий (10) и Григорий Нисский (11).

 
 

Важнейшее место в наследии Григория занимают Слова о Богословии (27-31), посвящённые догмату Троичности, они и принесли Григорию славу богослова.

Письма

Сохранилось по разным оценкам до 245 писем Григория Богослова, большая их часть была написана и собрана им самим в сборник, составленный в последние годы жизни, по просьбе родственника Никовула. Сохранилась обширная переписка Григория с Василием Великим: в письмах Григорий вспоминает их совместное проживание в монастыре, поздравляет Василия с епископской хиротонией, в поздних письмах он уже обвиняет Василия в вовлечении его в борьбу с арианами и возведении себя на Сасимскую кафедру.

Богословский интерес и значимость представляют два письма Григория к Кледонию, в которых он рассуждает о природе Христа и выступает с критикой учения Аполлинария Лаодикийского и послание к монаху Евагрию о Божестве.

Стихотворения

Большинство стихотворных сочинений были написаны Григорием в последние годы его жизни после возвращения из Константинополя. Стихи написаны не только на богословские темы, но содержат и автобиографические воспоминания, несколько стихотворений было написано Григорием на смерть друзей. Стихотворения Григория написаны в формах гекзаметров, пентаметров, триметров.

В своём сочинении «О стихах своих» Григорий сообщает о целях, побудивших его обратиться к данной литературной форме:

самовоспитание — чтобы писать и, заботясь о мере, писать немного;
создать для всех увлекающихся словесным искусством альтернативу сочинениям античных авторов, «неосторожное чтение которых приносило иногда дурные плоды»;
борьба с аполлинарианами, которые составляли новые псалтири и стихи: «И мы станем псалмопевствовать, писать много и слагать стихи».
Наиболее известна поэма Григория «Pro vita sua» (О себе самом), состоящая из 1949 ямбических стихов.

Золотой век Святоотеческой письменности
Святитель Григорий Назианзин, Богослов

Святитель Григорий Богослов не отличается разнообразием своих литературных трудов. Среди писем его только три послания имеют характер общецерковный, тогда как вся масса в эпистолярном наследии его имеет только чисто личное значение; тем более его поэтические упражнения не предназначались для широкого распространения, и они проникнуты исключительно лирическим и личным настроением; ни одного церковного песнопения он не оставил, что, впрочем, и не было еще в духе эпохи. Остаются только его выдающиеся слова. Но среди них не мало надгробных похвальных слов; его «Защитительное слово о бегстве» может считаться особенно важным в отношении пастырском. Наконец, его пять богословских слов, которые и дали ему славу «Богослова», были данью общецерковным нуждам; они были произнесены с полемической целью против ариан. Принадлежат они к поздним годам его жизни, константинопольским. Из остальных слов выдаются его проповеди на различные праздники: Богоявления, Пасху и др. Он не оставил ни одного толкования на книги Священного Писания. Он не писал больших полемических трактатов. Он не составил богословской системы. Возникает вопрос, чем объяснить все это?
Отсутствием любви к писанию или к науке это объяснить нельзя. Он сам часто исповедывал свою любовь к знанию, к учению, к углублению в тайны божественного домостроительства. Писать он любил, и главное, умел. Стиль его может считаться образцовым для высоко просвещенного эллина той эпохи; чистота оборотов и знание светской литературы, чтобы не говорить, конечно, о начитанности в Писании, изобличают в нем достойного ученика афинских риторов и знатока христианского Откровения. Знания и проникновенности в глубины богословия у него больше, чем у св. Афанасия, и вероятно, и у друга его, св. Василия; а таланта у него, вероятно, больше, чем у них. Ленивым его назвать нельзя, хотя инертность и присущая ему непоказность были, вероятно, в нем от природы сильны. Сама же эпоха, наконец, никак не способствовала к безмолвию. Как раз наоборот, выступать надо было, и борьба с врагами истины была в те годы особенно необходимою. Чем же объясняется, в таком случае, такая сдержанность в писании вообще, а в полемических выступлениях, в частности?

Ответа, кажется, следует искать у самого св. Григория. Известно, со слов св. Григория Нисского, насколько богословские споры задевали все тогдашнее общество, и не одно образованное только. Нисский епископ свидетельствует, как споры о тончайших вопросах богословского учения проникли тогда в общественные места, базары, лавочки, бани. Богословами себя мнили если не все, то очень многие. И вот это-то общее увлечение догматическими спорами, переходящее в известную профанацию богословского гнозиса, и было, кажется, одной из причин, в силу коей св. Григорий стоял как бы в стороне от этих базарных словопрений. Интерес мирян к вопросам веры, несомненно, похвален, но когда этот интерес превращается в самоуверенность, в желание считать себя уполномоченным богословствовать без достаточных для этого данных, он становится уже церковным бедствием.
Св. Григорию принадлежит, в числе прочих слов, «Слово о соблюдении доброго порядка в собеседовании и о том, что не всякий человек и не во всякое время может рассуждать о Боге». В нем он очень ярко рисует картину современных ему неустроений в этой области. Главную причину он видит в «природной горячности и высокомерии. Не простая пламенность, без которой невозможно успеть ни в благочестии, ни в другой добродетели, но твердость, соединенная с неблагоразумием, невежеством и дерзостью» (Сл. 32, 3). К этому присоединилась, говорит он в «Слове о поставлении епископов и о догмате Святой Троицы»: «усиливающаяся ныне болезнь языка, скороспелые мудрецы, производимые вновь богословы, для которых довольно только захотеть, чтобы стать мудрыми…» (Сл. 20, 1). В Церкви должен быть порядок, «чтобы одни были пасомые, а другие пастыри, одни начальствовали, а другие были подначальными» (Сл. 32, 10). Нужна, стало быть, прежде всего подготовка для богословствования, как она нужна и во всяком ином деле. «Говорить о Боге - великое дело, но гораздо больше — очищать себя для Бога… Учить дело великое, но учиться дело безопасное. Для чего представляешь из себя пастыря, когда ты овца? Для чего делаешься головой, когда ты нога?» (Сл. 32, 12–13). «Любомудрствовать о Боге можно не всякому. Да ! Не всякому. Это приобретается не дешево, и не пресмыкающимися по земле. Добавлю еще: можно любомудрствовать не всегда, не перед всяким и не всего касаясь, но должно знать, когда, пред кем и сколько». Богословствовать можно тоже не перед всяким, а только «перед теми, которые этим занимаются тщательно, а не наряду с прочим толкуют с удовольствием и об этом после конских ристаний, зрелищ и пений, по удовлетворении чрева и того, что хуже чрева» (Сл. 27, 3). «Если ты еще младенец, если долу влачишься умом и не имеешь сил взойти к высшим познаниям, то будь коринфянином, питайся молоком. Для чего ты требуешь твердой пищи, которую члены твои, по немощи, не в состоянии еще употребить и сделать питательной?» (Сл. 32, 13). «Как в древности у мудрых евреев не позволялось молодым людям читать некоторые священные книги, потому что они не принесли бы пользы душам, еще не твердым и нежным, так и у нас надлежало бы постановить законом, чтобы не всякому и не всегда, а только в известное время и известным, лицам дозволялось учить о вере, именно тем, которые не вовсе нерадивы и медлительны умом, и не слишком ненасытимы, честолюбивы и более надлежащего горячи в деле благочестия» (Сл. 32, 32).
На самом же деле картина тогда была совершенно далека от высказанных пожеланий. «Не только между разномысленными и несогласными в учении о вере…, но и между единомышленниками, у которых в одном и том же одни и те же противники» (Сл. 22, 4). Причина, по мнению св. Григория, в том, что «божественные предметы обращаются в забаву так же, как ристание на конях и зрелища» (Сл. 21, 5). Отсюда и разделения в Церкви, где открылось «много Павлов и Аполлосов и Киф. Разделились в домах и в тесных обществах, и как бы каждый сам с собою; разделились мы, целая вселенная, весь род человеческий, все, к кому достигло слово Божие. И многоначалие стало безначалием» (Сл. 32, 4 и 5).
Архимандрит Киприан (Керн) Золотой век Святоотеческой письменности. Глава IV. Св. Григорий Назианзин, Богослов

 
 
Высказывания и афоризмы
Григория Назианзина (Григория Богослова)
 
 
Бог творит все как хочет, а человек - как может.
 
 
Безумен, кто в богатстве забудет друга.
 
 
Злой человек и в богатстве живет неправедно.
 
 
Старайся всякому делать добро, а не себе одному.
 
 
Не красота всякой женщины - золото, но ум и молчание.
 
 
Праведная жена - богатство дому и спасенье мужу.
 
 
Дурная жена в дому подобна злой вьюге.
 
 
Добрая жена любит труд и спасает от зла.
 
 
Пугливый муж пугливые мысли имеет.
 
 
Мудрым решения ночью приходят.    
 
Мужу, в беду попавшему, не сотвори зла - и тебя не постигнет зло.
 
 
Никто о себе не скажет: я злодей.
 
 
Лучше смолчать, чем худое молвить.
 
 
Говорящий плохое - всегда в убытке.
 
 
Изрекать могут многие - понимают не все.
 
 
Одного невозможно избыть человеку: стремленья к женщине.
 
 
Ссоры любящих длятся недолго.
 
 
Не суди по виду, суди по делам.
 
 
Не сыскать ни одной жизни, без печали прошедшей.
 
 
Многих, творящих зло, оправдает их чин.
 
 
Беседы, долго идущие, пожирают жизнь.
 
 
Душе израненной, доброе слово - лекарство.
 
 
 

Значение имени Григорий

Значение: «Бодрствующий», «не спящий».
Происхождение: Имя происходит от древнегреческого слова «григорео».

Повзрослев, Григорий не теряет повышенной душевной чувствительности, легко уязвим. Старается всегда быть приятным в любом обществе. Уделяет больше внимания одежде и внешнему виду. Приятен в общении.

Григорий может освоить любую профессию. Может стать водителем, инженером, фотографом. Ему не нравится, когда пытаются им командовать. Григорий - заядлый болельщик. Посещает все подряд футбольные и хоккейные матчи.

В жены Григорий выберет обыкновенную женщину. Не будет ставить цель обязательно найти жену, имеющую престижную специальность, происходящую из обеспеченной семьи и обладающую эффектной внешностью. Для него важно, чтобы жена была хорошей хозяйкой, имела спокойный и ровный характер. Григорий любит домашний уют, хорошо подготовленное застолье.

ЗНАЧЕНИЯ ИМЁН и ОТЧЕСТВ,ТАЙНЫ ИМЁН  

Loading...
 
Народные обычаи, приметы и поговорки на Григория
 
 

7 февраля - «Григорий - весноуказатель»

Григорьев день. Григорий Богослов

Самый интересный прогностический день в народном календаре.

Если все предыдущие приметы февральских дней предсказывали характер предстоящей весны, то Григорьев день, вернее, его погода, позволяла заглянуть далеко вперед.

В народе говорили: "Каков будет день до полудня, такова будет и первая половина следующей зимы, а каков с обеда до вечера - такова вторая".

Считалось, что если на Григория выпадет снег, то зима в следующем году не скоро настанет.

А вот пению синиц в феврале старики не радуются, значит, еще ударят морозы.


 
 
СВЯТОЙ ГРИГОРИЙ БОГОСЛОВ
ЕПИСКОП КОНСТАНТИНОПОЛЬСКИЙ
ЖИТИЕ СВЯТИТЕЛЯ
ГРИГОРИЯ НАЗИАНЗИНА, БОГОСЛОВА
БОГОСЛОВСКОЕ И ЛИТЕРАТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ СВЯТОГО ГРИГОРИЯ БОГОСЛОВА
ВЫСКАЗЫВАНИЯ И АФОРИЗМЫ
ГРИГОРИЯ БОГОСЛОВА
НАРОДНЫЕ ПРИМЕТЫ ОБЫЧАИ И ПОГОВОРКИ НА ГРИГОРИЯ
ЦЕРКОВНЫЙ КАЛЕНДАРЬ

Святитель Григорий Богослов. Житие Григория Богослова
ПРАЗДНИКИ, ИМЕНИНЫ - тематические подборки
ЦЕРКОВНЫЙ ПРАВОСЛАВНЫЙ КАЛЕНДАРЬ
Главное меню Энциклопедии
Copyright © 2004 ABC-people.com
Design and conception BeStudio © 2011-2023