Среди историй Нового Завета Тайная вечеря считалась художниками сюжетом высшей категории трудности. Не каждому дано представить достоверно двенадцать апостолов, пораженных неожиданной вестью Христа: "Один из вас предаст меня!" Картину на эту тему заказал Леонардо да Винчи герцог. С тех пор пятьсот с лишним лет каждый приезжий спешит в Милане в трапезную церкви Санта-Мария делле Грацие - Святой Марии Милостивой, чтобы увидеть шедевр титана Возрождения. Прежде чем создать фреску, Леонардо много дней, как алхимик, колдовал в лаборатории, чтобы придать нужный цвет и устойчивость темперным краскам...

Никто - ни президент, ни патриарх - не заказывал "Тайную вечерю" Зурабу Церетели. На сюжеты Библии он создал 64 композиции. Крест носит с детских лет, до принятия в пионеры. "Что у меня в душе, то и на картинах". Они создавались годами. Сначала возни­кал рисунок на бумаге, затем графика претворялась в бронзе и эмалях.
Эмали поразили его воображение во время давней стажировки во Франции, где в годы Леонардо славились мастера города Лиможа. Известную со времен фараонов, эту технику развивали в разных странах, в том числе в древней Грузии. Роль красок играет цветное стекло. Его закаляют, как сталь. Из-за сложности технологии художники охладели к искусству, сопряжен­ному с ремеслом. Забыли основательно о нем и на ро­дине Церетели, где славилась грузинская перегородча­тая эмаль. Кому охота припаивать к медному листу по контуру рисунка тонкие перегородки, запивать их жид­ким стеклом, стоять у жаркой печи!?

Захотелось это Зурабу Церетели, решившему с друзьями-химиками возродить забытое искусство предков. В итоге у него на руках оказались авторские свидетельства и эмали, каких ни у кого не было за всю историю цивилизации. В палитре оказалось не семь цветов радуги, как прежде, а на порядок больше! Это во-первых. Во-вторых, из средства произ­водства миниатюр, небольших произведений, худож­ник превратил перегородчатую эмаль в способ соз­дания настенных панно, больших ярких и колоритных картин любого размера.
Подтверждаются эти мои слова на Пречистенке, 19. Отныне в северном торце дома всю стену зала заполняет "Тайная вечеря" Церетели. Ее размеры - 8х4! - вызывают в памяти стену трапезной миланского храма, где сияют с недавних пор возрожденные реставраторами темперные краски Леонардо. В отличие от них крас­ки эмалей Зураба не нуждаются в микроклимате, кондиционерах, как картины музея, выставленные в соседних залах. Закаленным в огне при температуре 1400 градусов, им не страшны ни сырость, ни плесень, ни холод, ни жара. Они вечны, как золото.

Церетели выбрал для "Тайной вечери" эпизод, который в Евангелии от Матфея описывается так: "Когда же настал вечер, Он возлег с двенадцатью учениками; и когда они ели, сказал: истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня. Они весьма опечалились и начали говорить Ему, каждый из них: не я ли, Господи? Он же сказал в ответ: опустивший со Мною руку в блюдо, этот предаст Меня". Мы видим, как через стол тянется к чаше рука апостола Иуды, выдавшая в нем предателя. Иссиня-синее небо в звездах распростерлось над Христом и учениками, представленными, как сказал мне академик Дмитрий Швидковский, в современной православной традиции. С учетом помянутых возможностей современной эмали, открытых автором, добавлю от себя: поражает палитра красок, яркая расцветка одеяний, размеры панно.
А на противоположной стене смежного зала предстает такой же величины (8х4)"Тайная вечеря" в бронзе! Рельеф увековечивает все тот же момент, когда рука Иуды тянется к чаше. Но эта картина создана в духе высокого реализма, традиции европейского искусства. Она наполнена эмоциями как сцена, где разыгрывается акт трагедии. Золотится нимб над головой Христа, окруженного бородатыми апостолами. Два из них, Иоанн и Петр, знают тайну, ведают, чья рука тянется чаше...

Между "Тайными вечерями" парят пять сияющих светом луковиц под крестами. Одна в центре, четыре - по сторонам, как купола православного храма. У этой хрустальной люстры-паникадила застыл пораженный Юрий Лужков, когда побывал в часовне и в залах, заполненных статуями и картинами, до их открытия. Так будет потрясен каждый, кто войдет сюда, в “дом Долгоруковых”, бывший Александро-Мариинский институт имени кавалерственной дамы Чертовой, бывшую канцелярию советской военной цензуры. Отныне здесь классный музей, первый, открывшийся в Москве XXI века.
1999
[email protected]